Читать онлайн книгу "Любовь Ангелины"
Любовь Ангелины
Александр Ермак
RED. Про любовь и не только
Ангелина вышла замуж, но счастья в семейной жизни не обрела: свекровь пилит, детей нет, муж не радует. Год за годом приходится сносить скуку, несправедливые упреки, но однажды терпению невестки наступает конец, и она заявляет: «Я подаю на развод!» Ангелина решает найти настоящую любовь, мужчину, с которым будет действительно счастлива. Первая встреча приносит разочарование. За ней следуют вторая, третья. Ангелина то отчаивается, то снова обретает веру. И та, в конце концов, ее не подводит…
Комментарий Редакции: Легко сказать: «Начать жизнь с чистого листа». Немногим удается перевернуть страницу с травматичным прошлым или вовсе захлопнуть прошлое, как паршивый роман с драматическим сюжетом. Героиня книги Александра Ермака не собирается останавливать на ходу коня со скачущим на нем принцем, но верит в то, что достойна настоящей любви.
Александр Ермак
Любовь Ангелины
«Как же у нас все замечательно!»
Мария Николаевна смотрела на молодых супругов умиленно:
– Как же у нас все замечательно! Вы любите друг друга, меня, я – вас. Такой покой в доме. Такой покой! Не всем так везет, не всем…
– Конечно, – отвела глаза в сторону Ангелина.
Муж икнул, откидываясь на спинку стула:
– Спасибо за ужин, мамочка! Так хорошо, как у тебя, как дома, нигде не поешь…
Мария Николаевна всплеснула руками:
– Конечно-конечно, сыночек! Дома же так ладно, так уютно. Вот еще ремонт сделаем, и глаз будет просто радоваться…
– Сделаем, мама, сделаем! – ковырял во рту зубочисткой муж. Покорно кивнула Ангелина.
Мария Николаевна бродила взглядом по стенам, по потолку:
– Обои переклеим – я такие красивые, в ягодку присмотрела, двери-косяки покрасим, потолок побелим, пол обновим. Сами все сделаем, чтобы как надо, да и денег сэкономим. Зачем чужим людям платить, верно, дети?
Муж молча кивнул.
– Конечно, – вздохнула Ангелина.
Мария Николаевна в радостных мыслях резко встала из-за стола, как будто хотела вспорхнуть бабочкой, но зацепилась ногой за ножку стола, ее повело в сторону. Она точно рухнула бы на пол, не подхвати ее за локоть Ангелина. Усадила на диван:
– Отдохните. Я уберу со стола…
Муж бросил на стол зубочистку и включил телевизор. Мария Николаевна посмотрела на экран, прислушалась:
– Что делается-то? В какое время живем! Каждый день то тут, то там стреляют, убивают! Когда ж это кончится?.. Но у нас, слава Богу, все хорошо: крыша над головой есть, машина есть, работа есть… Вот еще родите наконец ребеночка… Ангелиночка, ты же родишь все-таки?
– Я постараюсь!
– Ты уж постарайся, постарайся. Я с ребеночком помогу, воспитаю, а потом уйду в мир иной и освобожу жилплощадь. Будете жить – меня добром вспоминать…
Ангелина снова вздохнула, покачала головой:
– Ну, что вы говорите! Вы еще такая молодая!
– Свои годы и болячки знаю…
– Будете жить еще долго и счастливо!
– Дай-то Бог, с такими заботливыми детьми…
Мария Николаевна несколько раз качнула головой и задремала под комментарий какого-то эксперта о подробностях очередного теракта в центре Москвы.
Ангелина унесла посуду на кухню, помыла, потом зашла в ванную, достала из стиральной машинки постиранное, развесила на балконной сушке и уже не вернулась в комнату свекрови, служившей, по желанию Марии Николаевны, всем и столовой, и общим залом. В их с мужем комнате разобрала постель. Хотя еще было совсем не поздно, выключила свет, разделась и забралась под одеяло. Согрелась, размякла…
Вдруг одеяло и сладкую дрему стянули. В кровать забрался муж. Пошарил руками, пощупал, навалился, быстро удовлетворился и, не принеся никакой радости жене, отвернулся к стене, заснул. К Ангелине же теперь сон не шел, в голове роились мысли – вопросы, на которые она не знала ответов…
Утром, как обычно, Мария Николаевна выдала невестке деньги:
– Это тебе на обед.
– Спасибо, Мария Николаевна!
– Карта на транспорт у тебя есть… Да, вот тебе еще на продукты. Купишь, когда будешь возвращаться с работы, по этому списку. И не забудь, я вот подчеркнула, фильтры и моющая жидкость для пылесоса: завтра у тебя сухая и влажная уборка…
Вечером, когда вновь собрались все вместе за ужином, Мария Николаевна опять смотрела умиленно:
– Как же у нас все замечательно! Вы любите друг друга, меня, я – вас. Такой покой в доме. Такой покой! Не всем так везет, не всем…
– Конечно, – отвела глаза в сторону Ангелина.
– Спасибо за ужин, мамочка! Так хорошо, как у тебя, как дома, нигде не поешь…
Мария Николаевна всплеснула руками:
– Конечно-конечно, сыночек! Дома же так ладно, так уютно. Вот еще ремонт сделаем, и глаз будет просто радоваться…
– Сделаем, мама, сделаем! – ковырял во рту зубочисткой муж. Покорно кивнула Ангелина.
Мария Николаевна бродила взглядом по стенам, по потолку:
– Обои переклеим – я такие красивые, в ягодку присмотрела, двери-косяки покрасим, потолок побелим, пол обновим. Сами все сделаем, чтобы как надо, да и денег сэкономим. Зачем чужим людям платить, верно, дети?
Муж молча кивнул.
– Конечно, – вздохнула Ангелина.
Мария Николаевна как будто бы хотела встать, но невестка опередила ее:
– Отдохните. Я уберу со стола…
Муж бросил на стол зубочистку и включил телевизор. Мария Николаевна посмотрела на экран, прислушалась:
– Что делается-то? В какое время живем! Каждый день то тут, то там стреляют, убивают! Когда ж это кончится?.. Но у нас, слава Богу, все хорошо: крыша над головой есть, машина есть, работа есть… Вот еще родите наконец ребеночка… Ангелиночка, ты же родишь все-таки?
– Я постараюсь!
– Ты уж постарайся, постарайся. Я с ребеночком помогу, воспитаю, а потом уйду в мир иной и освобожу жилплощадь. Будете жить – меня добром вспоминать…
Ангелина привычно покачала головой:
– Ну, что вы говорите! Вы еще такая молодая!
– Свои годы и болячки знаю…
– Будете жить еще долго и счастливо!
– Дай-то Бог, с такими заботливыми детьми…
Мария Николаевна несколько раз качнула головой и задремала под комментарий какого-то эксперта о подробностях очередного теракта в центре Москвы.
Ангелина унесла посуду на кухню, помыла, потом зашла в ванную и уже не вернулась в комнату свекрови. Разобрала их с мужем постель. Выключила свет, разделась и забралась под одеяло. Не успела заснуть, как к ней присоединился супруг. Пошарил руками, пощупал, как будто проверяя: все ли на месте. Потом отвернулся к стене и почти сразу захрапел. К Ангелине же сон упорно не шел, в голове снова появились мысли – вопросы, на которые она не знала ответов…
Утром, как обычно, Мария Николаевна выдаст невестке деньги:
– Это тебе на обед.
– Спасибо, Мария Николаевна!
– Карта на транспорт у тебя есть… Да, вот еще два списка…
Вечером, когда вновь соберутся все вместе за ужином, Мария Николаевна будет смотреть умиленно:
– Как же у нас все замечательно! Вы любите друг друга, меня, я – вас. Такой покой в доме. Такой покой! Не всем так везет, не всем… Что делается-то?.. Когда ж это кончится?.. Но у нас, слава Богу, все хорошо: крыша над головой есть, машина есть, работа есть… Вот еще родите наконец ребеночка. Ангелиночка, ты же родишь все-таки?..
«Все-таки, все-таки, все-таки…», «Что делается-то… Когда ж это кончится?..» «Что делается-то… Когда ж это кончится?..» А когда все началось?
Ангелина помнила, как ее нес на руках отец, как в сквере покупал пломбир с миндальным вкусом, как, сидя на скамейке, говорил что-то про уроки, учебники, учителей и все время придумывал ей такие смешные и радостные имена:
– Ты – мой Ангел. А еще – Ангела, Ангеля, Ангелинка, Ангелочек, Ангелок, Ангелиночка, Ангелюся…
– А еще?
– Геля, Гела, Гелина, Гелечка, Гелюша, Гелюня, Гелюся, Генюнчик…
– Еще!
– Лина, Линочка, Ела, Еля…
– А еще, еще, еще!..
Но в школу ее повела мама. Грустно сказала по дороге:
– Папа ушел жить к чужой тете. Они уехали в другой город…
Больше Ангелина отца не видела и не слышала даже по телефону. А в школу ходила вместе с мамой, потому что та работала там.
– Биологичка Ольга Петровна – твоя мать?
– Да, моя мама!
– Понят-но…
Что им было понятно? Возвращаясь из школы в одиночку, Геля только жала плечиками. Разогревала дома обед, делала уроки и ждала маму, которая задерживалась в классах и учительской по своим учебным делам. Сидела у окна, всматривалась, перебирая вслух память его голосом: «Ангеля, Ангелинка, Ангелочек, Ангелок, Ангелиночка, Ангелюся…»
Год за годом отец исправно присылал алименты. Он, как сказала мама, всегда неплохо зарабатывал – руководил автоколоннами. Наверняка его новая семья – жена и два сына – ни в чем не нуждаются, как и они раньше с мамой ни в чем особо не нуждались. Да и теперь им с маминым заработком и отцовскими алиментами на еду, одежду, квартплату, транспорт хватало. Все, что остается, уходило на покупку так вкусно пахнущих книг, а еще они вместе с другими школьниками часто выбирались на экскурсии, в цирк, в театр: обычно в ТЮЗ, но иногда и в оперетту, а то и в Большой. По льготным билетам.
Чем дальше, тем реже удавалось посидеть днем у окна. Мама записала ее в кружок рисования, английского языка, а еще на художественную гимнастику и в музыкальную школу на скрипку:
– Ты должна стать разносторонне развитой личностью!
Геля послушно становилось такой личностью: училась в школе на пятерки («Чтобы маме-учительнице не было стыдно перед учениками и коллегами!»), вполне преуспевала в кружках («А этот кувшин у тебя неплохо прорисован», «I am doing my best!»), старательно тянулась в спортзале («Хорошо, Ангелина, хорошо!»), задумчиво водила смычком по струнам («Слух у тебя, конечно, есть…»).
С каждым годом мама все чаще зябко куталась в теплую шаль и иногда сетовала:
– На море бы выбраться. Мы ведь ездили с отцом и с тобой на море. Ты была совсем крошкой, не помнишь. Там тепло, ультрафиолет, ионы – катионы и анионы…
Геля, правда, ничего не помнила про море, но летом по льготной путевке ездила на одну смену в подмосковный детский лагерь. Там можно было купаться в озере, собирать землянику, играть в «ручеек». Но еще там опять же были распорядок дня, строгие вожатые и кружки, кружки, кружки, от скуки в которых сводило зубы. Возвращаясь из лагеря, она ждала маминого:
– В Тарусу!
И своего радостным эхом:
– В Тарусу! В Тарусу!
В этом маленьком, почти соседнем с Москвой древнем, красивом городке-открытке жила любимая тетя Надя – родная сестра мамы, которая почему-то так и не вышла замуж. Хотя сын у нее был. Женился и жил в Белоруссии. Редко приезжал. Геля лишь раз его видела, и то на московском вокзале.
Тетя Надя работала на почте. Кормила жданных гостей со своего огорода: «Посадим еще огурчики, помидорчики, перчики, картошечку, ну и клубнички – пару грядок. Все будет свое, без нитритов-нитратов. Да и в радость ведь, в удовольствие – на свежем воздухе, под солнышком, на земле…» Каждую зиму тетя Надя приезжала к ним в гости, привозила в банках эти самые огурчики-помидорчики:
– Ну, еле дотащила!
– Да зачем же себя так нагружать?
– Ну как же вы без моих баночек-то. Ведь, хочется же?
– Хочется…
В Тарусе отпускная мама, даже в теплынь не расставаясь с шалью, целыми днями перебирала с сестрой на огороде овощи, корнеплоды, слова. А Геля бежала навстречу местным подружкам – Вере и Кате, жившим рядом, на той же улице. А дальше на углу был дом Коли, который дружил с соседскими девчонками и отважно защищал их от других мальчишек. И еще этот смелый, крепкий пацан начинал так забавно заикаться, когда заговаривал с Гелей наедине.
Веселой ватагой гоняли они по всей Тарусе, вторгаясь в чужие улицы. Плескались и рыбалили в мелкой у берега Оке. Частенько на теплоходике безо всяких там билетов срывались в Поленово, в котором в первый раз побывала с мамой и тетей.
– Красота! – блуждали по усадьбе, разглядывая владения знаменитого художника и разномодных туристов.
– Красота безумная!
Геля вздыхала, услаждая взор изумительными, разноцветными пейзажами, и думала о том, что, может быть, стоит все-таки серьезнее отнестись к изобразительному искусству. Вдруг, если хорошенько поработать над собой в кружке и не только в нем, то и у нее образуется вот такая картинная усадьба, по которой гуляешь себе свободно круглый год в окружении близких, любимых людей. И не надо платить за входной билет.
Думала о рисовании, но на самом деле черчение ей всегда нравилось куда больше. То и дело на разных листочках из-под ее руки выходили линии, линии, линии, чаще всего превращающиеся в какие-то непонятные, фантастические механизмы с зубчатыми колесами, цепными передачами…
Друзья-тарусята ни разу не бывали в Москве. Расспрашивали о столичной жизни, тихо завидовали:
– Счастливая. В столице живешь, по Красной площади гуляешь, артистов не в телевизоре видишь…
– Это вы здесь такие счастливые на полной свободе. Не понимаете!
– Не понимаем!
– Эх! – срывалась с места. – На Оку?!
– На Оку!!! – бежали следом.
Брызги и капли, мокрое солнце, дурманящий запах разнотравья вдоль тропинки…
А потом приходил конец лета, и они прощались до следующего. У подружек по щекам ползли слезы. У Коли блестели глаза:
– Ну, ты же приедешь?
– Конечно! Обязательно, как же я без вас! Следующим летом! Через год!
– Следующим летом… Через год…
Обнимались, целовались на прощание с девчонками. С Колей тоже. С ним по-особенному. Сначала в щечку. А в то лето, когда они стали выше полыни и крапивы, он впервые в ее жизни поцеловал в губы. И еще прикоснулся. Не случайно…
Потом снова началась школа. В ней уже были не только уроки и кружки. Еще и танцевальные вечера, дискотеки. С них Геля возвращалась вместе с мамой. А вот днем, начиная с восьмого класса, она шла домой то с одним одноклассником – Вовой, то с другим – Витей. Первый подкарауливший ее на выходе из школы нес портфель. Это было очень приятно. Ей хотелось рассказать о «двух В» подружкам-тарусятам, но чтобы все-таки не знал Коля. Он писал хорошие, добрые, простые письма с такими милыми ошибками: «…седели на берегу… как живеш… жду тибя…»
Оба провожатых ей нравились. Вовка все время смешил какими-то нелепыми историями и анекдотами – с ним не соскучишься. Витя же не только лучше учился, но и хотел поступать в институт. Мечтал: «Стану инженером, буду зарабатывать большие деньги. И все для тебя, чтобы ты себе ни в чем отказу не знала: мороженое с миндальным вкусом захочешь – пожалуйста, пирожное – вот тебе, в ресторан пойти – так запросто!»
И Коля обещал издалека: «Поступлю после восьмого в мореходку буду много денег закалачивать чтоб ты была принцеса с ананасами и жемчугами…»
Коля был не в Москве, а его мореходка – где-то вообще на другом краю страны. И будет он уходить в свои плавания на долгие месяцы. «Принцеса» будет терпеливо ждать?
«Принцеса»… Геля подолгу рассматривала себя в зеркало, вздыхала: ничего-то особенного нет – среднего росточка, не худая и не полная, темные волосы чуть в рыжину (в маму), карие глаза (в папу), слегка курносый носик (вроде бы в бабушку), личико милое, но таких тысячи… Потом успокаивалась: при желании можно назвать себя стройной и миловидной. А еще она ведь не глупая, не дура и характером не стервозная, покладистая даже очень. Вполне может быть настоящей принцессой и даже, если постараться, стать со временем «королевишной»…
Думавший об институте Витя был намного проворнее одноклассника и поэтому чаще нес портфель Ангелины. Собиравшийся в техникум Вовка повздыхал-повздыхал и в девятом классе отстал, переключился на Гелину школьную подружку и соседку по дому – пухленькую Лену. Все вчетвером они дружили. Колины письма из Тарусы продолжали приходить, но Ангелина, хотя и читала, перечитывала их время от времени, не спешила отвечать.
Они пробовали курить: ни Геле, ни Лене не понравилось, а вот Витя с Вовкой пристрастились. Пробовали и выпивать: это оказалось приятно. Так что, если имелись деньги, то покупали и распивали во дворе за гаражами бутылку то красного, то белого сухого. Целовались, присасывались друг к другу до одури. Вовка дурачился, оторвавшись от Лены:
– Геля, и меня поцелуй!
Витя спокойно пожимал плечами, а Лена нервничала.
Когда Ангелине исполнилось шестнадцать, на ее имя пришла бандероль от отца. В ней – тоненькая золотая цепочка с золотой подковкой. «Геля, Гела, Гелина, Гелечка, Гелюша…»
В Тарусу не поехала, сказала маме:
– Надо готовиться к экзаменам.
Письма от Коли перестали приходить. Не сразу это заметила.
После школы Геля поступила на бюджетное отделение института финансов, хотя хотела в автодорожный, на конструкторско-механический факультет. Мама настояла:
– Не девичье это дело в железках копаться, да и копейки будешь получать – посмотри на современных инженеров! А так при финансах окажешься, прокормишь себя, семью, если что…
Витя между поцелуями хотя и собирался, но ни в какой вуз поступать не стал:
– Схожу сначала в армию, чтобы потом не прерываться. Да после службы и поступить в институт легче, у меня же льготы будут.
Пошел работать в автомастерскую и сразу же стал неплохо зарабатывать:
– Гуляем, ребята, пока в армию не загребли!
Покупал Геле цветы, шоколадные конфеты в красивых коробках и обязательно пломбир с миндальным вкусом. Они пили сладкое вино и продолжали целоваться до одури…
Этот год за учебой в институте и ежевечерними объятиями-поцелуями пролетел быстро. На проводах в армию Витя был очень настойчив:
– Мы же два года теперь можем не увидеться. А приду – все равно поженимся!
Она верила ему: отдалась, проводила, ждала. Читала письма от армейского шофера и слала обратно аккуратно прорисованные между строчек сердечки. В нескольких плоскостях. Вид слева, вид справа, вид сверху, в разрезе…
Новым летом съездила с мамой в Тарусу. Лицо и руки тети Нади стали совсем морщинистыми. Она вздыхала, глядя на фотографию сына, стоящую на комоде. Подружка Вера училась в техникуме в Серпухове и вроде была беременна, собиралась замуж. Коли в Тарусе не оказалось – поступил-таки в мореходку на Сахалине. Катя никуда не уехала, работала продавщицей здесь же. У нее дома и посидели. Ангелина принесла бутылку сухого.
– А покрепче ничего нет?
Геля пожала плечами:
– Да я как-то крепче ничего и не пью.
Катя кивнула и залпом осушила стакан. Рассказывая подруге о тарусских делах, взялась за второй. Потом пришел какой-то пьяный парень. Полез обниматься сразу с обеими. Геля ушла. Больше ей в Тарусу возвращаться не хотелось…
Второй курс института, третий:
– Мама, осточертели мне эти дебеты-кредиты!
– Ты все-таки доучись, доча! Получишь высшее образование, а там уже – как знаешь, как захочешь, по обстоятельствам…
А обстоятельства указывали на одно и то же: жизнь почему-то все время дорожала. Ангелина стала совершеннолетней, и отец перестал присылать деньги. Маминых финансов не хватало, так что Ангелина в свободное от учебы время чертила для студентов технических вузов. Это приносило и деньги, и радость. С высунутым изо рта языком она могла часами зависать над чертежной доской: прямые линии, углы, радиусы, резьба…
В отпуск Витю по какой-то причине не пустили. Так что ждать пришлось все два года. А в институте ей то и дело предлагали «донести портфель». Иннокентий – высокий серьезный парень – каждый день ждал ее у выхода из учебного корпуса. Вздыхал, завидев Ангелину, набирал в грудь воздуха, решаясь сказать. Но она опережала его:
– Провожать меня не надо!
– У меня вот случайно два билета в театр…
– Я подумаю…
Потом нагонял Василий – энергичный крепыш. Пытался выхватить из ее рук тубус, но в конце концов удовлетворялся тем, что просто плелся за ней по пятам и то читал стихи неизвестного сочинителя:
«Я вас любил,
Конечно, очень страстно.
Вы скажете – дебил!
Но скажете напрасно…»,
то прорисовывал перспективу их отношений:
– Окончим институт. Я стану большим начальником. Стану зарабатывать кучу денег. Будем с тобой и детьми ездить по заграничным курортам. Да-да, я серьезно. И крутую тачку обязательно купим… Хочешь, завтра на концерт пойдем? У меня билеты есть на отличные места…
Ангелина задумчиво рисовала сердечки между строчек письма, адресованного солдату. Раз – сердечко, два – сердечко: и Василий ей нравился, и Иннокентий, похоже, далеко пойдет…
Витя вернулся из армии и при первой же встрече, обняв, целуя, шепнул в ухо:
– На неделе пойдем в ЗАГС, распишемся, как и хотели.
Когда же она ничего не ответила, то, переполненный страстью, вожделением, глянул на нее изумленно:
– Ты что? Ты, ты… не хочешь?
Тряхнул ее. Геля, как очнулась, улыбнулась, кивнула:
– Конечно-конечно, я согласна…
Сыграли две свадьбы в один день: Лена также дождалась Вову. Пришла новая бандероль. С золотыми сережками. «Лина, Линочка, Ела, Еля…»
Ангелина переехала с безликой улицы Шверника на другой конец Москвы – на такую же безликую Парковую. От мамы к свекрови. Витя, подгоняемый молодой супругой – «ты же хотел, обещал!», стал готовиться к экзаменам. Благодаря армейским льготам поступил в автодорожный институт, в котором так хотела учиться сама Геля. Но учился не очень, снова, как и до армии, устроился в автомастерскую:
– Надо и деньги зарабатывать, жить на что-то!
Ангелина, когда могла, бегала за него в институт на лекции, заслушивалась вещаемым с трибун, влегкую делала чертежи за мужа, писала курсовую. Напрасно. Не доучившись до конца первого курса, Витя решил бросить институт:
– Надоело! Да и что это дает? Я сейчас зарабатываю больше, чем если стану инженером и буду работать на производстве!
– Но это сейчас. Может, все изменится. Спрос на инженеров растет!
– Вот когда вырастет, когда все изменится, то тогда, может быть, и восстановлюсь.
– Не бросай! Я уже свой институт заканчиваю, пойду работать, с моей зарплатой проживем, пока не закончишь!
– С твоей зарплатой! Я не мужик, что ли?
– Мужик, мужик, – гладила его по голове Мария Николаевна, бесшумно возникающая из-за спин супругов.
Ангелина, хотя и не очень-то была увлечена финансами, училась въедливо и настойчиво. Окончила институт с красным дипломом, и ее, уже знакомую работодателю по учебной практике, взяли младшим помощником аудитора в известную компанию. Деньги пока платили небольшие, но перспектива была весьма многообещающая: только работай, не ленись и учись постоянно, набирайся новых знаний.
– Мы прорвемся! – подбадривала ее и себя Маргарита.
Эта также вчерашняя студентка – блондинка с пышными формами – в один день вместе с Ангелиной была принята в штат компании. Они нередко уходили из офиса вместе, болтали по дороге, обсуждали свои рабочие дела:
– У нас все получится!
– Обязательно!
Маргарита рассуждала:
– Начнем с малого. Разберемся сначала, от кого здесь что зависит, наведем мосты с начальством, подружимся с кем надо…
Ангелина думала по-другому:
– Надо очень хорошо работать, тогда нас заметят: повысят и в зарплате, и в должности.
Маргарита на это смеялась:
– Ага, до пенсии будешь ждать, пока заметят. Надо самим пробиваться, как в институте.
Ангелина пожала плечами:
– Ну да, именно, как в институте: я хорошо училась, потому и оценки отличные, и сюда взяли.
Маргарита снова смеялась:
– У меня тоже все оценки отличные. Но я не очень-то напрягалась в учебе, надо же было время и на личную жизнь оставлять. Просто дружила кое с кем в деканате, и вот результат – работаю в этой компании. Так что не все в жизни зависит от хороших оценок и выдающихся рабочих достижений…
По примеру Вити всю зарплату Геля отдавала Марии Николаевне. Та распоряжалась семейным бюджетом. Решала, когда Ангелине покупать новые зимние сапоги или колготки взамен порванных. Утром выдавала рублик в рублик:
– Это тебе на обед.
– Спасибо, Мария Николаевна!
– Карта на транспорт у тебя есть… Да, вот еще купишь по новому списку…
«Как же у нас все замечательно! Вы любите друг друга, меня, я – вас. Такой покой в доме. Такой покой! Не всем так везет, не всем… Что делается-то?.. Когда ж это кончится?.. Но у нас, слава Богу, все хорошо: крыша над головой есть, машина есть, работа есть… Вот еще родите наконец ребеночка. Ангелиночка, ты же родишь все-таки?..»
«Все-таки… все-таки…» Еще один день. Еще один вечер. Снова одеяло и мысли стянули. В кровать забрался муж. Пошарил руками, пощупал, замер, как будто раздумывая, навалился, быстро удовлетворился и, не принеся никакой радости жене, отвернулся к стене, заснул.
Может быть, сейчас получится? Когда он овладел ею в первый раз, перед армией, неразумная еще была. Потом только порадовалась, что не забеременела, не осталась незамужней студенткой с ребенком на руках. Хотя, конечно, как-нибудь бы пережила с помощью мамы, а Витя бы вернулся через два года и обязательно женился. Но женился ли бы теперь, когда уже столько времени ждут, а ничего не случается. Лена уже второго вынашивает, а у Ангелины и на первого намека нет. Вовка шутит:
– Может, подсобить? У меня, как видишь, хорошо получается! Да, Лен?
Витька хмыкает:
– Сами справимся! Я в Ангелину верю!
Вовка продолжает шутить:
– А че? Я серьезно!
А может, и к лучшему? Кто его знает, что появится на свет в такие времена? В новостях передают: в Египте родился двухголовый и шестиногий теленок, в России увеличилось количество новорожденных-аутистов. По всей необъятной стране деньги собирают на больных детей. Будет ли здоров ее? Да будет ли он вообще? Врачи, которых она обошла немерено, говорят, что все у нее в порядке, надо верить, надеяться, пытаться и еще обследовать Витю. Но тот только морщится. Мама Ангелины подозревает «биологическую несовместимость» («биологичка» же). Свекровь четыре года каждый вечер твердит, как заведенная:
– Вот еще родите наконец ребеночка. Ты же родишь все-таки?.. Ты уж постарайся, постарайся. Я с ребеночком помогу, воспитаю, а потом уйду в мир иной и освобожу жилплощадь. Будете жить – меня добром вспоминать…
Попробовать ЭКО? Но страшно: в Англии, опять же в новостях было, по вине врачей у белой пары в клинике искусственного оплодотворения родилась темнокожая двойня. Сотрудники лаборатории просто перепутали пробирки. В России, конечно, негритенок вряд ли получится. Но еще страшней, если и не поймешь, что чужого ребенка вынашиваешь, воспитываешь. Про такие случаи тоже по телевидению было. А еще при слове «ЭКО» Витя морщится сильнее, и говорит:
– Да и денег на это кучу надо!
И все разговоры о детях как-то на нет сходят. Как будто ему не очень-то и нужен ребенок. А Мария Николаевна только говорит о детях, но сама Витю на анализы не гонит. Посмотришь: ей, кроме сына, больше никто и не нужен, а ему – никто, кроме мамочки.
А вот если все-таки родится? Удастся ли нормально воспитать? Так, как ее воспитала мама? В стране вводят ЕГЭ, против которого выступают учителя, преподаватели вузов, директора школ, академики. Каждый день теракты по всей России, на железной дороге, в аэропортах, в самой Москве – в театре, в метро. Может, лучше вообще не рожать, чем выскребать потом останки своего ребенка из взорванного салона троллейбуса или вагона метро?
Муж поможет воспитать? Но Вите это интересно? А что ему вообще интересно? Говорить про ребенка не интересно, про спектакли и картины – на выставку или в театр не вытянешь – не интересно. Ангелина нет-нет да и вспоминает восторгавшихся столицей друзей-тарусят – Колю, Веру, Катю, приглашавших в студенческие годы на концерты и на спектакли Иннокентия и Василия, говорит Вите:
– В Москве живем, а никуда не ходим!
Он только плечами пожимает:
– Чего куда-то ходить, все и так по телеку показывают.
А ведь до армии, кажется, совсем другим человеком был. Планы строили: хотели весь мир облететь, объехать, обойти.
– Ну, давай съездим куда-нибудь! Или хоть в парк пойдем погуляем – в двух шагах ведь.
– Садись рядом, как раз «Путевые заметки» по первому каналу идут – смотри, и денег тратить не надо. Или в интернет загляни на какой-нибудь сайт путешествий!
– Давай тогда вместе по сайтам полазим, хоть так на мир посмотрим!
– Да мне и телека хватает!
Вот и весь разговор. Каждый вечер Мария Николаевна гладит сына по голове и умиляется:
– Как же у нас все замечательно!
Витя перевернулся на спину, захрапел. Ангелина вздохнула и погладила его по голове:
– Как же у нас все замечательно…
«Кому ты нужна?»
Субботним утром, как обычно, завтракали под телевизор и разговор про надвигающийся ремонт. Мария Николаевна с высоты своего опыта размышляла:
– Надо бы прикупить цемента, краски… Посчитаем еще все, чтобы не дорого…
На экране мелькнула реклама, и Ангелина тут же откликнулась:
– А пойдемте этот фильм посмотрим?! Мария Николаевна, артисты знаменитые! Витя, там всяких спецэффектов полно!
– Да я уже лет сто лет, как в кино не была, и не хочу. Все это уже только для молодежи! – отмахнулась Мария Николаевна.
– Витя, пойдем! – сказала Ангелина так, что и муж, и свекровь посмотрели на нее с удивлением. В голосе, для нее самой неожиданно, прозвучал не столько вопрос, сколько уже принятое решение. Она тут же, как будто сама этого испугалась, добавила:
– Хороший же фильм! Современный! Сколько можно одно и то же старье по телевизору смотреть! – и теперь уже попросила: – Ну, Витя!
Мария Николаевна тут же улыбнулась:
– Правильно, Геля! Ты его лаской. Лаской…
С минуту Витя молча переводил глаза с одной женщины на другую. Потом согласился:
– Ладно!
Ангелина чуть ли не бросилась к шкафу в своей комнате. На работу она одевалась неброско, сдержанно, как предполагал дресс-код их финансовой компании: никакого декольте, никаких неприкрытых одеждой плеч, локтей и коленок. Но в шкафу держала на выход «маленькое черное платье», которое купила, уже выйдя из-под маминого контроля – школьная учительница тоже была сторонником «дресс-кода»: никакого декольте, никаких не прикрытых одеждой плеч, локтей и коленок.
Это платье с закрытыми коленями и декольте, но оголяющее руки до плеч, Ангелина присматривала долго, несколько раз примеряла в магазине, советовалась с Леной. Наконец купила, а «выход» все откладывался: в театр Витю не вытащишь, на корпоративы без мужа, который отказывался на них идти, не ходила, в гости, кроме как к старой подруге, выбираться было не к кому, а та и так уже видела это платье. И вот случай!
Мария Николаевна, увидев невестку в новом обличье, округлила глаза:
– Надо же! А руки-то какие… голые…
Витя долго не отрывал взгляда, прогуливался им сверху-вниз и снизу-вверх по платью, облизнулся, а потом поморщился:
– Ты когда его купила? На какие шиши?
– С премии. На распродаже…
– Значит, недорого, говоришь?
– Очень дешево!
– Тогда ладно…
В фойе кинотеатра на нее – невысокую стройную, чуть в рыжину брюнетку с карими глазами и милыми чертами лица – то и дело оборачивались другие мужчины, гладили взглядами призывающее платье и оголенные руки. Вите это не нравилось, и он, не дав ей толком насладиться любимым пломбиром с миндальным вкусом, потащил в полутемный зал, упрятал в сиденьях.
Фильм и правда был хорош! Смелая женщина следом за своим смелым же мужчиной отправилась сначала в амазонские джунгли, а потом в аравийские пески и еще дальше: по всей планете они боролись с разными эпидемиями. Влюбленных едва не съели в Африке, почти расстреляли в Эквадоре, но они спаслись сами и продолжили спасать тех, кто нуждался в их помощи…
Домой возвращались молча. Витя позевывал. Ангелина была перевозбуждена. Перед глазами мелькали разные кадры из фильма. Особенно ее поразила сцена, где герои любили друг друга на склоне зеленого холма в лучах розового закатывающегося солнца. Он был так нежен, а она, она так сладостно стонала. И Ангелине было приятно, когда муж неторопливо ласкал ее, но чтобы так стонать – такого у нее еще никогда не было.
Виктор, как обычно, после быстро заснул. Стонать и сегодня не хотелось. Вернее, хотелось, но не случилось. Подумала, что так, наверное, бывает только в кино.
На следующий день купила билеты в театр. Предложила вечером ласково:
– Пойдем в следующие выходные!
– Опять?
– Там же твой любимый артист будет играть! Каратист!
– Да… – задумался. – Может быть…
Мария Николаевна ничего не сказала, но смотрела на Ангелину очень пристально. Та же ликовала: «Правильно, Геля! Ты его лаской. Лаской…» Наконец у нее что-то стало получаться решать самой, и не только за себя. Всю жизнь кому-то подчинялась: учителям, матери, свекрови, мужу. Уступала чужим желаниям, но вот, оказывается, и она может за себя решать. Оказывается, просто нужно только захотеть, решиться, правильно взяться за дело. В голове вертелась веселая песенка:
«Судьба нам долю лучшую
Не может сразу дать.
Везенье – дело случая,
Который надо ждать.
Ценой нелегкой счастье
Достаться нам должно,
Иначе не обрадует оно.
Если долго мучиться —
Что-нибудь получится!..»
Если долго мучиться, что-нибудь получится! Ведь пошел же он в кино!
Поделилась радостью с мамой:
– Как же у нас все замечательно!
– Дай-то Бог…
Они сходили на спектакль. Потом на выставку. Купили Вите новый костюм:
– Поедем в отпуск к морю!
Витя насупился:
– Зачем это? Позагорать можно и за городом или в парке. Море денег стоит. Мы и так столько потратили на костюм вот, на твои культпоходы…
– Мои? Разве тебе не интересно, не приятно?
– Ну конечно, интересно. Там и буфеты такие приятные. Но дорогие, заразы, а можно и в магазине колбасы, рыбы купить – бутерброды такие же сделать…
– Но море ванной не заменишь! Поедем?
Витя неожиданно уперся:
– Может быть, но не в этом году.
– А если…
– Я сказал: нет!
Никакая ласка не помогала. Решила сменить тему. Ангелине всегда было интересно, чем занимается муж в своей автомастерской, что у него там случается, что получается, а что нет. В очередной раз стала расспрашивать, но Витя не пускался в подробности:
– Опять! Зачем тебе это?
Когда же, в который уже раз, сказала, что, может быть, сможет чем-то помочь, его лицо не просто сморщилось, перекосилось:
– Что ты – женщина – понимаешь в технике, в автомобилях?!
Ей нашлось что ответить:
– А кто за тебя в институте чертежи делал, задачи по сопромату решал?
Он не сразу, но тоже нашелся:
– Так то теория! Мы-то машинки чиним ручками, не на бумаге…
– И в таком случае, наверное, ненадолго!
– Ни черта ты не понимаешь! Занимайся своей бухгалтерией, а в мужские дела не лезь!..
Лена, выслушав подругу, пожала плечами:
– А я в мужские дела и не встреваю. Вовка там че-то делает у себя на заводе. Мне не интересно…
– Не интересно, чем занимается муж?
– Неа, его дела…
Мария Николаевна в разговоры молодых супругов не вмешивалась, но после них явно что-то обсуждала с сыном. Разговаривая с Ангелиной, муж заметно смягчался, но, после того как оставался наедине с матерью, снова становился категоричным. Теперь он не только слышать не хотел про море, но и на очередной спектакль идти отказался:
– Дорого! Да и говорил же уже, по телевизору, в интернете можно все посмотреть. И костюм не надо: дома в трусах перед экраном можно посидеть!
А она снова было собралась, приготовила на выход свое маленькое черное платье. И приглядела в магазине еще одно, с открытым декольте. Даже с Леной его обсудили. И еще раз завести бы разговор с Витей о его мужских анализах…
Ангелина не знала, что делать. Поговорила о муже и с мамой, и подругой. Те опять же твердили про ласку. Но, как ни ласкалась, ничего не выходило. Даже на прогулку из дома вытянуть Витю не удавалось. Каждый будний вечер и по выходным он садился у телевизора рядом с дремлющей свекровью, цедил пиво и ругал вслух возникающих на экране политиков:
– Никакой пользы от них трудовому народу!
Ангелина смотрела на своего мужа и не понимала: совсем молодой, а ничего в жизни не хочет. Даже мужское удовольствие у него такое короткое. Да и к тому же, кажется, чем дальше, тем меньше стремится. Как будто ничего ему в жизни, кроме телевизора, пива и мамочки, не надо. Что с ним случилось? Где тот проворный мечтатель Витя, который нес ей из школы портфель?..
В один из дней Ангелина разговорилась в офисе с представительницей клиента – очень респектабельно выглядящей, вполне довольной жизнью дамой «за сорок». Та между делом, по которому они общались, упомянула, что собирается в морской круиз вместе с мужем. Ангелина посетовала:
– Везет же вам! А моего вот из дома не вытянешь!
Женщина понятливо усмехнулась:
– Мой тоже таким был!
Ангелина посмотрела на нее изумленно:
– Был?! Он смог измениться? Как?
Женщина пожала плечиками:
– Да ничего особенного! Надо просто быть решительнее, и все получится. Я была эдакой… серой мышкой. Рано выскочила замуж, боялась остаться одна. Сначала слушала, слушала, слушала мужа. Делала все, как он хотел или не хотел. А потом подумала: какого черта! Это моя жизнь! Я ее должна прожить по-своему! Или, так скажем, не в ущерб себе! В общем, я терпела, соглашалась, думала, а потом поставила вопрос ребром – заявила: или мы вместе все решаем, или я – одна, одна за себя, ну и за нашу дочь. Зарабатываю неплохо: могу нас обеих прокормить, всем обеспечить. Господи, я никогда не видела его таким испуганным! Он с хулиганами из-за меня дрался, смелый мужчина по жизни. А тут, вижу, дрожит просто…
– И?..
– И все! Теперь у нас полный консенсус. Строим планы, решаем все вместе. А еще… – Улыбнулась: – Боится меня куда-либо одну отпускать. Страшно ему меня потерять: я же так много ему даю. Свою любовь… Помощь от всего сердца, по велению души. Ревнует. Любит. И я его… вот где держу, – сжала кулак. – Наше новое время – это время женщин. Побольше решительности, и будет нам всем семейное счастье!
Возвращалась с работы, повторяя в голове эту мысль: «Побольше решительности, и будет нам всем семейное счастье!» Вечером после ужина приговорила:
– Витя, в отпуск едем на море!
Мария Николаевна чуть не поперхнулась:
– А ремонт? Я уже краску, цемент по хорошей цене присмотрела…
– Ремонт никуда не денется, да, Витя? – положила руку на его плечо.
Муж ничего не сказал. Тогда Ангелина, немного повысив голос, повторила:
– Да, Витя?!
Тот опустил глаза в тарелку:
– Конечно, с ремонтом можно немного и повременить. – Просительно посмотрел на мать: – Быстренько на море смотаемся и вернемся. Мам, ты увидишь, хуже за это время дома не станет…
Мария Николаевна, не попив чая, встала из-за стола, молча собрала пустые тарелки и пошла на кухню.
– Я помою, – бросилась было вдогонку Ангелина, но Мария Николаевна как будто не слышала. Не подпустила к раковине, загородив собой грязную посуду.
Ангелине показалось, что тело Марии Николаевны подрагивает. Рукой она, кажется, что-то смахнула с лица.
– Вам нехорошо?
Не ответила.
– Мария Николаевна!
Снова молчание в ответ.
Муж в этот вечер ласкал Ангелину как-то особенно трепетно, очень приятно, хотя до сладостного стона так и не дошло. Зеленый холм и розовый закат продолжали ей только сниться.
Утро было солнечным, радостным, несмотря на то что Мария Николаевна продолжала молчать. И омлет ей в этот день не удался.
– Подгорело, ма!
– Сама вижу, не слепая еще, не такая уж и старая!..
Вечером Ангелина возвращалась с работы, обдумывая в голове разные планы. Особенно нравилось ей представлять себе море: теплое, синее, крепко пахнущее солью. Они с Витей лежат на песочке. Вечером гуляют по набережной с красивыми фонарями в толпе веселых людей в разноцветной одежде. Сидят в кафе на открытом воздухе: она ест пломбир с миндальным вкусом, Витя пьет пиво. Назагоравшись, накупавшись, отправятся на экскурсию. Будут осматривать местные достопримечательности, фотографироваться на фоне древних памятников. А вечером пойдут на какой-нибудь зеленый холм любоваться розовым закатом…
Витя уже был дома. Только разулась, заявил:
– Мы не поедем на море!
– Что-что?!
Он немного замялся:
– Поедем, наверное, но не в этом году. Надо серьезными делами заняться…
– Ремонтом?
Из дверного проема своей комнаты на Ангелину торжествующе смотрела Мария Николаевна:
– Ремонтом!
За весь вечер больше никто не проронил ни слова. Витя, как обычно, заснул быстро, легко, а Геля долго ворочалась, ворочалась. Прислушивалась, принюхивалась. Муж похрапывал опять же, как обычно, но еще он… пах. До этого Ангелина никогда не замечала, что от него так странно, неприятно пахнет – как будто какой-то старой, прокисшей смазкой. Может, сегодня в душ забыл сходить? Но раньше он тоже не всегда ложился спать после душа. И еще: когда она стирала его одежду, белье, то никогда его запах не был ей так неприятен, как сегодня. Отвернулась и кое-как, считая вонючих белых барашков на морских волнах, заснула.
На следующий день позвонила мама, спросила, как обычно:
– Как ты, доченька? Все хорошо?
Все стало, как раньше. Они вновь не ходили ни в театр, ни на выставки. Даже в кино Виктор отказывался выбираться. Каждый вечер за ужином Мария Николаевна гладила сына по голове и умилялась:
– Как же у нас все замечательно!
Потом Витя садился у телевизора рядом с дремлющей свекровью, пил пиво и однообразно ругал вслух появляющихся на экране политиков:
– Никакой пользы от них трудовому народу! Никакой пользы!
Ангелина убрала подальше в шкаф маленькое черное платье с голыми руками. Отворачивалась от витрины, проходя мимо магазина, в котором присмотрела было еще одно – с открытым декольте.
Витя теперь вообще не ласкал, а просто брал. И все без толку: она по-прежнему не беременела. А его запах все больше вызывал отвращение.
На выходные съездила к маме в ее квартиру на Шверника. Ангелина поделилась мыслью, которая все чаще стала посещать:
– Может, нам с Витей разойтись? Как думаешь?
Мать смотрела на дочь с жалостью:
– Не вздумай! Будешь потом, как я, всю жизнь одна мучиться. Муж должен быть, а может, еще и отцом станет…
Ангелина советовалась и с Леной:
– Все-таки, наверное, разойдусь.
Подруга крутила пальцем у виска:
– С ума сошла. Все будут у тебя за спиной шептать: разведенка. А если что, и заступиться будет некому! А так ты, за каким-никаким, но за мужем! Думаешь, я так уж и счастлива с Вовой? Но хороший же мужик. И если не с ним, то с кем?
– Ты его любишь?
– Ну, да, наверное…
– А он тебя?
– Ну, да, наверное…
И мама, и подруга твердили:
– Ты просто кино насмотрелась. Это только там красивая счастливая семейная жизнь. А в жизни, в настоящей жизни – все по-другому. В жизни надо терпеть. Я вот с твоим отцом не вытерпела и…
Но сколько можно терпеть? Из головы все не шел разговор с дамой – представительницей клиента, которая сказала: «Побольше решительности, и будет нам семейное счастье!» Но Ангелина попробовала быть решительнее. Семейное счастье оказалось столь коротким…
Это становилось невыносимо: возвращаться с любимой работы в нелюбимый дом, спать с неприятно пахнущим мужем, видеть постоянную насмешку свекрови. Ангелина начала задерживаться в офисе. Там всегда было чем заняться. Не самое веселое это дело – копаться в цифрах и строчках нормативных актов, сводок, но она привыкла себя заставлять, умела увлечься даже неинтересной работой. Ответственно и аккуратно собирала вместе все данные, выверяла, анализировала, проверяла по нескольку раз, прежде чем отдать отчет начальству. Руководитель – Полина Аркадьевна – все больше к ней присматривалась, все чаще стала намекать на возможное повышение по должности и в зарплате:
– Скоро освободится интересная вакансия. Хотя, конечно, у нас есть и другие достойные кандидатуры, очень активные, кстати. Даже чрезмерно активные…
На это место претендовала и Маргарита, с которой они в один день пришли работать в компанию и нередко вместе выходили из офиса, болтали. От нее Ангелина с удивлением узнавала о том, кто как накосячил в делах, кто кого провожает после работы, и кто с кем спит:
– Надо же: он ведь ее старше на двадцать с лишним лет. Что любовь творит?..
– Какая любовь! Вот увидишь, она скоро заведующей отделом станет. Я тоже надеюсь поменять скоро свое рабочее место. Мы с кем надо уже о возможном повышении говорили…
Конкурировать с почти подругой совсем не хотелось, поэтому Ангелина вздыхала и старалась не думать о Марго, просто занималась своими делами, которых никогда не было мало. Надеялась при этом, что муж будет ждать запаздывающую жену с другим настроением, соскучится.
В один из дней задержалась на работе настолько, что пришла, когда Витя, отставив в сторону пустую пивную кружку, уже выключал телевизор. Муж равнодушно посмотрел сквозь жену. Ничего не спросил, даже не поинтересовался, почему так поздно. Ангелине стало очень обидно: а если бы с ней что-то случилось? Витя едва ли забеспокоился бы, даже приди она еще позже. Лег бы себе спать, похрапывал спокойно.
Муж прошел мимо, направляясь в их комнату. Догнала в спину вопросом:
– Не спросишь, почему так поздно?
И еще одним:
– Не ревнуешь?
Муж удивленно обернулся, посмотрел на нее, поморщился, пожал плечами:
– Тебя? Да кому ты нужна!
– Я?!! – Ангелину охватил гнев.
Она тут же, в одно мгновение, вспомнила тарусского Колю, хотевшего сделать ее «принцесой», Вову, так же как и Витя, носившего ее портфель в школе, а еще институтских поклонников – Иннокентия и Василия, а также с интересом провожающих ее взглядом нынешних офисных коллег и начальников.
– Я?!!! Я… подаю на развод!
Муж ничего не успел сказать. Из своей комнаты неожиданно проворно выбежала Мария Николаевна, прижалась к сыну и, как будто заранее готовилась, затараторила без остановки:
– Ну и подавай! Подавай! Мы против развода возражать не будем! Нам пустобрюхие и где-то по вечерам шастающие не нужны! Ни к чему нам такие! Ни к чему!..
Ангелина не ожидала услышать от, казалось бы, всегда милой свекрови такие обидные слова: «пустобрюхие», «шастающие». Хотелось также ответить резкостью, но у нее за пазухой гадких слов не нашлось. Молча глотая обиду и слезы, вошла в их – бывшую их с Витей – комнату. Распахнула шкаф. Собрала в чемодан и сумку свои вещи. Заказала по телефону такси.
Она слышала, как Мария Николаевна и Витя о чем-то спорят, но, когда вышла в прихожую, увидела спину мужа, вновь сидящего у включенного телевизора и открывающего бутылку пива.
Свекровь стояла в дверном проеме, загораживая телом сына. Смотрела необычными, злыми глазами:
– Скатертью дорога!
«Вдвоем, конечно, хорошо, но…»
Мама встретила со слезами и словами:
– Говорила я тебе! Говорила! Замужем была, как все! Теперь одна будешь мучиться! Одна!
– Не одна, а с тобой!
– Значит, вместе будем мучиться!
– Но почему мучиться? Вот там было мучение. Каждый день одно и то же, одно и то же, вспоминать противно! А теперь, теперь у меня будет новая жизнь! У нас будет новая жизнь!
С этой мыслью и заснула. На своей старенькой, но такой родной кровати. Родная подушка, родное одеяльце. И запахи все такие родные – книг, гербария…
Родная улица Шверника. Ничего вроде в ней, застроенной неказистыми «спальными» домами, особенного и нет, а родная. К Парковой, такой же неказистой, так и не привыкла, хотя и прожила там – страшно сказать – шесть лет.
Утром позвонила Лене:
– Привет! Я ушла от Вити!
– Ну ты даешь! Как же ты теперь, бедная?!
– Я – не бедная!
Через полчаса позвонил Вова, с которым подруга, видимо, тут же поделилась новостью. Говорил почему-то шепотом:
– Значит, ты теперь одна. Непросто это – без мужских рук. Тебе помочь в чем-нибудь?
– Спасибо!
– Обращайся, если что! Ты же знаешь, я всегда…
– Конечно, спасибо, Вовочка… И тебе, и Лене…
– Можешь и без Лены мне звонить в любое время, приду-помогу. Хочешь, встретимся где-нибудь? Расскажешь, что тебе нужно, чем помочь.
– Да пока ничем…
– Буду сам тебе звонить, чтобы ты не стеснялась, если что…
– Хорошо! Спасибо, Вова!
– Да я же для тебя…
На работу шла бодрая и почти веселая. Улыбалась, ловя мужские взгляды, на которые раньше старалась не обращать внимания. В обеденный перерыв, не дожидаясь, когда пойдут слухи, сама сообщила коллегам:
– Я развожусь! Снова – сама по себе!
Ожидала, что свободные представители противоположного пола тут же начнут приглашать ее в театр, на концерты, прогулки, напрашиваться в провожатые после работы. Но почему-то вышло наоборот: мужчины поскучнели, их взоры перенаправились на другие объекты смутных желаний. Ангелине стало очень обидно и непонятно.
– А я что тебе говорила! – развела руками Лена, к которой завернула по дороге домой. – Раньше-то с тобой можно было загулять без последствий. А теперь мужики неженатые думают, что романчик с тобой незатейливый может и женитьбой закончиться, что захомутать хочешь, в ЗАГС сопроводить. Ну, и еще: если разведенная, значит, что-то с тобой не в порядке. Хорошую-то жену муж не отпустит… Меня вот Вовка никуда не отпускает…
– Но у меня все в порядке! А если хорошая жена от плохого мужа уходит?
– Так-то оно, может, и так, но кто же знает наверняка, кто плох на самом деле? Вот они на всякий случай нос и воротят…
Как и пророчила ранее Лена, за спиной начали шептаться. Почти подруга Маргарита, с которой они претендовали на одну вакансию, посочувствовала Ангелине:
– Значит, ты теперь разведенка… – Как бы в сторону обронила: – Кому теперь нужна?
– Что ты сказала?
– Сочувствую, говорю…
В глазах и замужних, и незамужних коллег – то же сочувствие ли.
Ангелина не отчаивалась. Стала ярче красить губы, укоротила юбку по самый дресс-код, сделала новую прическу, на грудь блескучую брошечку приколола, духи новые, страстного, дурманящего аромата завела. Но и после всех этих стратегических действий серьезных предложений не последовало. А вот несерьезных…
Григорий из соседнего отдела, по словам коллег, верный муж и отец трех очаровательных детишек, в очередной обеденный перерыв как бы случайно оказался за ее столиком и, озираясь по сторонам, изложил:
– Ангелина, я вижу, вы скучаете одна.
Та задумалась, не зная, что ответить. Григорий же продолжил, бросая беспокойные взгляды то налево, то направо:
– А не съездить ли нам вдвоем на выходные за город? Я знаю один прекрасный пансионат: лес, река, шикарные номера. Можно очень хорошо отдохнуть, и, может быть, – все может быть. Видите ли, я на грани развода… А домашним своим скажем, что на семинар по повышению квалификации поехали…
Скрывать отношения? Это так унизительно! Ангелина чуть не заплакала, но взяла себя в руки и сказала вслух первое, что пришло в голову:
– Да за кого вы меня принимаете?
Сказала и почувствовала, как в ней все закипает. Плакать расхотелось. Едва сдержала себя, чтобы при всем честном народе не залепить пощечину этому «верному отцу».
Григорий пожал плечами, опустил карие глаза в зеленый салат с капустой и красными яблоками:
– Ну, извините, если обидел. Я хотел, как лучше. Вы мне, правда, очень нравитесь…
Вечером рассказала об этом «предложении» Лене. Подруга негодовала вместе с Ангелиной:
– Ужас какой! Все они такие! Все мужики – козлы!
– А твой?
– А мой?.. Нет, мой Вова не такой. Он от законной жены не побежит…
– Значит, все-таки не все…
Хотела рассказать о случившемся в офисной столовой и маме, но пожалела ее. Опять вспомнит отца, начнет переживать за себя, за нее, за весь белый свет.
Больше к Ангелине никто из мужчин за обедом не подсаживался, ни скромных, ни нескромных предложений не делал. Каждый вечер, забираясь в уже не казавшуюся такой уютной постель, она подолгу пыталась заснуть. Все время вспоминала слова мужа, бывшего мужа: «Да кому ты нужна?» Может, и правда, по-настоящему – никому, кроме мамы, Лены с Вовой…
Маргарита, встретив Ангелину в дамской комнате, посмотрела через зеркало, обронила:
– Зачем тебе этот козел?
– Какой козел?
– Григорий!
Ангелина растерялась, не зная, что ответить. Маргарита же, подкрашивая губы, продолжила:
– Поверь мне – я уже хорошо здесь осмотрелась: нет у нас в компании нормальных мужиков. Я вот сегодня иду на прием в испанское посольство – один чел приглашение подарил. Так вот там – настоящие успешные мужчины. О них надо думать, подруга, о них! Охотиться надо там, где есть достойная добыча!..
Ангелина не хотела охотиться. Она вновь удлинила юбку, вернулась к блеклой помаде, волосы стала собирать в простой, аккуратный хвост. Ни в театры, ни на выставки не тянуло. Ангелина снова и снова вспоминала Колю из Тарусы. Может, и не женат до сих пор: бороздит сейчас где-то моря, океаны и каких-нибудь портовых дев, все еще ждет от нее ответа на свои письма. Думала о своих институтских ухажерах Иннокентии и Василии. Как у них сложилась семейная жизнь – все еще холосты, женаты, разведены? У нее должны быть номера телефонов обоих. А еще по-прежнему есть верный Вова – муж верной подруги…
Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/aleksandr-ermak-31771323/lubov-angeliny/) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Если текст книги отсутствует, перейдите по ссылке
Возможные причины отсутствия книги:
1. Книга снята с продаж по просьбе правообладателя
2. Книга ещё не поступила в продажу и пока недоступна для чтения